Как сбываются мечты

Мастер по изготовлению казахских музыкальных инструментов в этом году отмечает своё 75-летие. Он говорит, что его увлечение домброй началось как хобби, которое затем переросло в профессию.

– Сейчас такой специальнос­ти – изготовитель домбры – нет, нас называют народными мастерами-прикладниками, – рассказывает Жолауши-ағай. – Начинал я, как самоучка. Свою первую в жизни профессиональную дом­бру сделал в армии в 1969 году. Среди моих сослуживцев был парень-казах из Алматинской области, влюбленный в домбру так, что называл её святым инструментом. Он тосковал по ней, и я под его руководством выдолбил домбру из цельного брус­ка уссурийской сосны. Дом­бра мне так понравилась, что я вместе с «заказчиком» тоже начал играть на ней. Поз­же это увлечение превратилось не просто в ремес­ло, а в творчество, потому что, когда работаешь с музыкальными инструментами, ответственность двойная – и за звучание, и за дизайн.

Когда вернулся домой, культурная жизнь в наших краях (я уроженец Маркакольского района Восточно-Казахстанской области) бурлила. В 1972 году по решению комиссии из Москвы присвоили звание народных четырем творческим коллективам района: ансамблю песни и пляски «Ақтолқын», самодеятельному театру драмы, оркестру народных инструментов и единственному в СССР агиттеатру «Сауле».

Работая с этими коллективами, я научился по-настоящему играть на домбре и петь под её аккомпанемент. Когда зашел разговор о том, чтобы направить меня на учебу в Алма-Ату, я собирался поступать на класс домбры в музыкальное училище имени Чайковского. Но мне сказали: домбристов в Маркаколе и так хватает, а вот художников-декораторов нет.

Так я попал в Алматинское художественное училище имени Гоголя. В 1977-м окончил с красным дипломом отделение театральной декорации, проучив­шись три года вместо четырёх. Тогда люди взрослели рано, а я ведь поступил не сразу после армии, а спустя несколько лет. Большинство моих однокурсников были почти подростками – они пришли учиться после восьмого класса, а у меня в селе оставались жена с детьми, родители, и свою дальнейшую жизнь я связывал с родным Восточным Казахстаном.

Вернувшись, был и певцом, и музыкантом-инструменталистом, и танцором, и актёром. Работы было много, но все равно я находил время, чтобы заниматься тем, к чему тянулась душа – изготовлением и реставрацией домбры. К нам они приходили разного качества – и с хорошим звуком, и такие, где его надо было дотягивать.

Это меня настолько затянуло, что появилась мечта показать миру особенный звук и мощь казахской домбры. Поэтому в 1985 году бросил все – дом, работу, налаженный быт – и уехал в Алма-Ату. Это были очень трудные времена. На работу без прописки не брали. Пришлось ради неё продать дом, машину, залезть в долги, чтобы купить какой-нибудь домишко в столице. Можно было устроиться по специальнос­ти – художником-декоратором в театр, но я искал мастерскую, где можно было бы заниматься реставрацией ин­струментов. ­Нашел её при Республиканском музее музыкальных ин­струментов, куда поступали заказы со всего Казахстана.

Со временем имеющихся знаний стало не хватать, и я поступил на художественно-графи­ческий факультет ­КазПИ имени Абая. Окончив вуз, остался там преподавать традиционное прикладное искусство. В те годы, да и сейчас тоже, я много экспериментировал со звуком: он должен быть чистым, стройным, неискаженным. Про форму тоже не забывал: домбра должна сливаться с руками музыканта так, чтобы было ощущение, будто пальцы летают.

Но самое главное – я воссоздал копии один к одному домбр многих наших выдающихся певцов-импровизаторов и композиторов – Абая, Биржана, Курмангазы, Махамбета, Дины Нурпеисовой… На оригиналах, которые хранятся в Музее народных музыкальных инструмен­тов имени ­Ыхласа и в Центральном государственном музее ­Казахстана, не играют, но их точные копии, которые тоже хранятся в музее, выдают музыкантам, когда нужно узнать, какой был звук, допустим, у домбры Курмангазы или Махамбета.

– Сколько стоят домбры, на которых играли и играют виртуозы? Например, Нургиса Тлендиев, а сейчас Асылбек Енсепов?

– Музейные экземпляры можно считать бесценными, так как их цена растёт с каждым годом, а стоимость новых домбр доходит до десяти миллионов тенге. Асылбеку Енсепову я много лет назад сделал пару инструментов. Тогда они стоили примерно тысячу долларов каждый, сейчас, думаю, их цена выросла в разы.

Нургисе его домбры изготавливал мастер Эммануил Романенко. У той его домбры, что хранится в Музее имени Ыхласа, замечательный, просто великолепный звук. Когда Нургиса играл на ней (а мне довелось слышать его игру вживую), он просто выворачивал душу слушателям. Домбра в его руках пела, плясала, смеялась и плакала… Не верилось, что эти звуки могут воспроизводить пальцы. То, что великий музыкант был левшой, придавало его игре особую привлекательность и таинственность.

Почти в одно время с Романенко работал и другой выдающийся мастер – Камар Касымов. Это он сделал специальную домбру Амре Кашаубаеву для участия во Всемирном этнографическом концерте в Париже в 1925 году.

Сейчас хороших мастеров, имею­щих индивидуальный почерк, много. Только моих учеников, работающих по всему Казахстану, наберется человек 20–30. Тогда тоже были хорошие мастера, но имена этих двоих, самых ярких, остались в истории. Воссозданные ими домбры до сих пор считаются эталоном для любого мастера.

– Из какого дерева изготовляют домбру?

– Самым распространенным «музыкальным деревом» считается клен. Можно также делать их из экзотических для наших краев пород – эбенового (чёрного), красного и тутового деревьев. Домбры Курмангазы и Дины Нурпеисовой сделаны в основном из двух пород: корпус из березы, дека – из ели, но у Дины был инструмент и из ореха.

Сейчас есть специальные термокамеры, где дерево сушится несколько дней, а потом год или два – на открытом воздухе без попадания прямых солнечных лучей. Раньше, когда их не было, дерево сушили как минимум лет 20. На изготовление одного инструмента уходит примерно месяц, иногда меньше, но бывает и дольше. Это уже зависит от настроения мастера и материала, а он может быть некачественным. К счастью, такое случается редко.

В заключение могу сказать, что сейчас спрос на народные ин­струменты очень большой, особенно среди подрастающего поколения. Это, видимо, связано и с тем, что во многих школах Казахстана ввели обучение игре на дом­бре как обязательный предмет.